Марджа: На гребне волны

Конец весны 2011 года. Юг Афганистана. Провинция Гильменд. Первый день операции “Harvest Moon” в уезде Марджа. Со взводом морской пехоты США по бескрайнему  маковому полю навстречу невидимому врагу  размеренно шагаю и я. Жара. Пот из-под каски заливает глаза, а майку под бронежилетом можно, наверное, уже выжимать. Штаны измазаны коричневым соком из тысяч надрезанных маковых головок. В кроссовках хлюпает вода – на рассвете мы перешли вброд  широкий канал. А впереди еще один. Почти два метра в ширину и три в глубину с совершенно отвесными краями. Надо прыгать. Морпехи быстро находят подходящее место и один за другим начинают перелетать на другой берег. Вот пулеметчик с тяжелой поклажей срывается вниз. Мне тоже не везет. На приземлении левая нога подворачивается в выбитой десятками армейских ботинок ямке с рыхлой землей. Острая боль в лодыжке невольно вызывает из темных глубин подсознания вопрос – и чего я здесь забыл?

… Президент  США решил окончательно решить афганский вопрос по формуле: «сначала наподдать, а потом вывестись». В соответствии с первой частью  задания, в Афганистане с начала года «нагоняют волну» — в переводе “surge”. Такой термин снова появился  в лексиконе американских военных и значит он резкое и ограниченное по времени увеличение сил и средств для решения масштабной стратегической задачи. Подобный «девятый вал» в свое время сработал в Ираке, и вот теперь “surge” решили опробовать на талибах. Так, как основной удар намечался на весну этого года, приглашение вновь посетить «ограниченный контингент» морской пехоты США на юге Афганистана поступило мне весьма своевременно.

В прошлый раз, два года назад, мы были «на юге» вдвоем с американским художником Романом Генном. В этот раз к нам присоединился  американский военный кинодокументалист Дж. Д. Джоханнес или просто Джей Ди. Бывший морпех, воевавший и раненый в Ираке, по окончании контракта он сменил  винтовку на кинокамеру, и последние годы снимает фильмы про войну в Афганистане.

Чуть позже, когда определилось точное место нашего пребывания, отказаться от предложения  стало и вовсе невозможно. Марджа. Это название прогремело в мировых СМИ  весной 2010 года в связи с операцией «Моштарак». Маковый край. Цитадель талибов. Ожесточенные бои с талибами и серьезные потери поставили Марджу в истории последней войны  в один ряд с такими именами, как Сангин и Мусакала.

Впрочем, мне все эти названия были известны гораздо раньше. В 1980-е свой срок в ОКСВ я отбывал именно в Гильменде. Бывал я и в Сангине и в Мусакале. А вот в Мардже не пришлось. Наш гарнизон был совсем рядом —  на другом берегу реки Гильменд. Но в саму Марджу никто тогда даже не думал соваться. Впрочем, два года назад и американское командование предпочло отправить нас в горы Фараха.

Но в этом году я все-таки увидел эти милые места. А заодно и то, как вырос и окреп под жарким южным солнцем контингент американских морпехов в Гильменде. В 2009-м я улетал домой из батальона, а сейчас вернулся в дивизию. Вот что произошло за два года.

БАЗЫ И СИЛЫ

БАТАЛЬОН

Дорога на базу коалиционных войск в Гильменде  Кэмп-Бастион (Camp Bastion) сейчас занимает гораздо меньше времени, чем два года назад. «Геркулесы» летят не через Кандагар, а прямиком. Тем более, что Бастион сейчас мало чем отличается от базы KAF в Кандагаре. Огромный военный лагерь  в пустыне к западу от реки Гильменд – ключевой пункт в проведении контрпартизанских действий  на юге и юго-западе Афганистана.  Доставкой пассажиров и грузов здесь занимаются британцы и частные контрактники. А вот роль основной ударной силы окончательно перешла от британских морпехов к американским.

В начале 2009 года мы жили здесь в скромном лагере морской пехоты США Кэмп-Барбер (Camp Barber). Штаб единственного на тот момент в Афганистане усиленного пехотного батальона морской пехоты, вместе с ремонтной базой и тыловым хозяйством ютился тогда на окраине обширного британского военного лагеря. Несколько десятков палаток, контейнеры, ящики и коробки. Вот, пожалуй, и все. Сам батальон был разбросан повзводно по заставам в провинциях Фарах и Гильменд.  Вместе с авиационным боевым элементом и элементом боевого обеспечения в масштабе батальона, численность тогдашнего экспедиционного отряда морской пехоты (Marine Expeditionary Unit (MEU)) составляла около 2200 человек. Назывался он Временной воздушно-наземной тактической  группой морской пехоты особого назначения – Афганистан (SPMAGTF-A). Кстати, штаб группы располагался тогда на базе в Кандагаре.

ПОЛК

Группа действительно оказалась временной.  Весной 2009 года экспедиционный отряд меняет 2-я экспедиционная бригада. Соответственно, в роли наземного боевого элемента батальон сменился 6-м полком морской пехоты, а общая численность морпехов и приданных моряков сразу подскочила почти в четыре раза — до 8000 человек. Штаб переносят в Кэмп-Лэзернек.

Бригада концентрируется вокруг  Марджи и начинает операцию «Моштарак», о которой чуть ниже. Но одним из ее результатов стало понимание, что и полка для этих беспокойных мест маловато.

ДИВИЗИЯ

В  Кэмп-Лэзернеке (Camp Leatherneck), на месте палатки комбата возник  штаб сначала бригады, а затем – и целой дивизии морской пехоты. За два года здесь вырос обширный гарнизон с   собственным общественным транспортом, военторгом, клубом и столовой.

За месяц до нашего приезда, к концу марта 2011 года здесь завершился процесс замены 1-го экспедиционного корпуса морской пехоты (I Marine Expeditionary Force (Forward) на 2-й (II MEF Fwd). Общее командование у генерал-майора Ричарда Майлза (Richard Mills) принял генерал-майор Джон Тулан (John Toolan).

В Лэзернеке находится штаб Task Force Leatherneck — наземного боевого элемента экспедиционного корпуса. Сейчас это – 2-я дивизия морской пехоты, сменившая 1-ю дивизию.

Получается, что, к началу «новой волны» 2011 года в Гильменде постепенно сконцентрировалось почти 25 тыс. морпехов и приданных им моряков. Таким образом, за время моего отсутствия, контингент американской морской пехоты  на юге Афганистана вырос в 10 раз.

Здесь нам окончательно уточнили и место нашего назначения  — рота Golf второго батальона 8-го полка морской пехоты. Дислокация – COP  Reilly, Северная Марджа.

По пути из штаба дивизии в Лэзернеке  в Марджу, нам, как положено, надо было представляться в штабе полка и батальона.

Кэмп-Дуайр (Camp Dwyer)

Дислокация штаба 8-го полка морской пехоты или Regimental Combat Team 1 находилась в совершенно новом для нас месте. В Кэмп-Дуайр  мы прилетели на вертолете, а могли и самолетом.– военная база и аэродром  Корпуса морской пехоты США имеет полноценную ВПП. Расположена она южнее  Лэзернека в уезде Гармсир. В прошлый наш приезд здесь находился простой FOB (Forward Operating Base) совсем под другим названием. Решение о расширении и переименовании было принято в 2009 году.

Помимо штаба полка, здесь дислоцируется  вновь сформированный 215-й армейский корпус афганской армии. Ему предстоит обеспечивать порядок в уездах Нади Али и Марджа после ухода оттуда иностранных войск.

Кэмп-Хэнсен  (Camp Hansen)

Ночной перелет на «суперсталлионе» над обширной «зеленкой» и рекой Гильменд и вот, наконец, мы на базе Кэмп-Хэнсен. Здесь располагается штаб второго батальона 8-го полка и афганского пехотного батальона под командованием подполковника Мохаммеда Ниязи – кстати, выпускника Минского военно-политического училища.

30 января 2011 года  2 батальон 8-го полка сменил здесь 2 батальон 9-го полка. Пребывание последнего в Мардже было нелегким. Потери составили 15 пехотинцев. Вдобавок, когда, в конце прошлого года обстановку в Мардже посчитали более-менее спокойной, в декабре роту Эхо отправили в Сангин.   Три пехотинца из роты погибли там в первые же дни пребывания.

А вот с личным составом подразделений афганской армии морпехи живут практически вместе, что сначала нас сильно удивляло. Тут же – большая поляна с палаткой. Там, во время нашего визита проходила джирга местных мулл. Рядом — фанерный «домик свиданий», где обитают офицеры, отвечающие за  связи с местным населением.

Краткое знакомство с командованием и расположением, последнее посещение «цивильных» мест общего пользования – вагончиков с душами и туалетами. Последняя палатка с кондиционером. Перед воротами вытягивается колонна сменивших «хаммеры» «ошкошей» (Oshkosh MRAP M-ATV). Впереди – броневик с минным тралом. Мы едем на фронт.

Чистеньких «штабных» служак сменяют прокаленные солнцем экипажи  «боевиков». Джей Ди поясняет – сейчас с нами произойдет пресловутый «выход за ограду» или “outside the wire” . Так называется серия его военных фильмов и понятие, которое делит американских военных (и примкнувших к ним ) на две категории – тех, кто «ходит на войну» и всех прочих. После того, как узнают, что ты побывал «за оградой», отношение к тебе резко меняется. Это приятно.

И вот, колонна «ошкошей»  уже медленно ползет по гравийной дороге вдоль северной окраины Марджи. К северу от дороги — более безопасная зона, к югу – менее. Главной достопримечательности здешних мест, полей опиумного мака, отсюда не видно – после наведения конституционного порядка их уничтожают. Все интересное нас ждет позже и южнее. А сейчас, в нескольких километрах от Хэнсена четыре «ошкоша», в том числе и с нами сворачивают направо и вдоль канала едут на юг, к посту на границе зоны безопасности.

Никакой разницы с заставами ОКСВ. Горстка солдат в заброшенном доме. Передача писем из дома, посылок от патриотично настроенных соотечественников, продуктов и боеприпасов. Разговоры с приехавшими друзьями, скромный интерес к нашим персонам. Через полчаса мы отправляемся в обратный путь.

Рядом с постом, при форсировании канала один броневичок застревает, что дает мне повод снова вспомнить славные времена службы в Красной Армии. Мат, хохот, порванный трос, метания солдатиков в грязной жиже и счастливый финал – трехосный бронированный грузовик все-таки вытаскивает несчастный «ошкош» из афганского капкана.

Рейли (COP  Reilly)

Еще полчаса, и мы по специальному антитеррорис

тическому дорожному кренделю заезжаем на территорию Рейли. Это — «боевой аванпост» (Combat Outpost), или просто COP. Как это принято в морской пехоте, назван он в память погибшего товарища. В данном случае,  капрала Томаса Рейли (Lance Cpl. Thomas J. Reilly, Jr.) погибшего в 2009 году в бою в Ираке.

По сути, это ротный опорный пункт (РОП) в буквальном смысле этого словосочетания. Здесь находится штаб роты  Golf и наш взвод, а также рота афганской армии.

В Рейли обнаружились некие виды приятностей, удобств и развлечений. Палатка с Интернетом, рядом под тентом  — «качалка» со штангами и тренажерами. Чуть поодаль занимает круглосуточную круговую оборону «женский батальон смерти» — отделение морпехов женского пола или «маринок». На краю лагеря так же круглосуточно горит костер. Помимо прочего, в него положено бросать пакетированные отходы своей жизнедеятельности. В палатке вместо кондиционера – полутораметровый и совершенно бесполезный вентилятор, а также интересная компания — три подозреваемых в употреблении наркотиков воина.

В этом отношении, нравы здесь суровы. Раз в неделю все сдают анализ мочи на  наркотики. При подозрении на положительный результат – немедленная изоляция, которая, впрочем, не освобождает от участия в боевых действиях. А вот если диагноз подтвердится – депортация с войны и увольнение из армии с позором.

Другие удобства предоставляет нежаркое весеннее солнце (всего-то под + 40о), кипятя прямо в пластиковых бутылках воду для кофе и чая, а также душа в резиновом ведре. Пропитание можно добывать самому из сваленных у столовой коробок. Содержимое отдельно взятого пакета вызывает уныние,  поэтому микшировать меню лучше из всех трех категорий сухпайков – обычного, вегетарианского и остро-мексиканского. Благо, количество одновременно взятых пайков не ограничено.

Сам Рейли – окруженное стеной из мешков пространство, интересен лишь тем, что был построен в боевых условиях всего за трое суток. Вот как это произошло.

Место под аванпост определили быстро — стратегическое пересечение главных дорог, соединяющих Северную Марджу с востоком провинции. Американцы дали ему название Five Points (Пять Точек).

9 февраля 2010 года, за несколько дней до начала боевых действий по зачистке Марджи в рамках  операции «Моштарак», рота морпехов атаковала Five Points с вертолетов. Задача была закрепиться вокруг планируемой под лагерь площадки, и ждать подхода инженеров. Ожидание было недолгим. Боевой инженерный взвод (Combat Engineer Platoon) как положено, шел не позади, а впереди наступающих с востока войск. Как позже вспоминал командир взвода, первый лейтенант Джастин Мёрфи (1st Lt. Justin P. Murphy), «мы пробивались на запад  по трассе «Олимпия», расчищая путь для идущей за нами роты Bravo от самодельных мин и наводя переправы через каналы для техники».

Прибыв на место, боевые инженеры не теряя время, приступили к работе. Мёрфи использовал метод под названием «База в коробке» («Base-in-a-Box.»): «Он основан на том, что, зная, как должен быть оборудован стандартный COP — защитные стены с пулеметными гнездами, мешки с песком и необходимые пиломатериалы, мы привезли с собой все, что можно, уже в собранном или готовом к сборке виде».

Через трое суток  круглосуточной работы аванпост со стенами и башнями был готов. Инженеры обеспечили морпехов укрытием и системой защиты, а также базой для дальнейших операций. А их проведение в местных условиях – дело крайне тяжелое. И вот почему.

МАКОВОЕ ПОЛЕ БОЯ

«Марджу построили Соединенные Штаты. Мы собираемся вернуться, и навести здесь порядок», — заявил в начале операции «Моштарак» командир бригады морской пехоты генерал Ларри Николсон.

Довольно странное заявление. Если, конечно, не знать историю здешних мест. В 1950-х годах Инженерный корпус армии США (Army Corps of Engineers) воплотил в жизнь проект по превращению пустынных земель в центральной части бассейна реки Гильменд в житницу Афганистана. Так, как США построили здесь всю инфраструктуру, включая новую столицу провинции – Лашкаргах, этот район и прозвали «маленькой Америкой».

Марджа – автономная часть американской ирригационной системы. Четыреста квадратных километров искусственной «зеленки», с востока ограниченные рекой Гильменд, с других сторон – девственной пустыней. Вся Марджа  вдоль и поперек изрезана многочисленными и разнокалиберными ирригационными каналами, выкопанными с американской добросовестностью. Большинство посевов – опиумный мак. Здесь им засеяно все  — поля, сады и даже дворы и огороды. А каналы, давшие жизнь этой, когда-то бесплодной земле, стали оборонительными рубежами талибов.

Сами талибы, говорят, пришли сюда в 2005 году, заключив соглашение с местными наркобаронами и наркоторговцами  защищать их делишки в обмен на обустройство заводиков по производству самодельных бомб. Так, что местное сопротивление здесь состоит из гремучей смеси джихада и бизнеса.

Дороги вдоль каналов постоянно минируются, запуганное талибами население на призывы властей перейти с опиатов на зерновые пока реагирует без энтузиазма. Впрочем, это несколько другая тема.

ТАКТИКА

Через пару дней пребывания в Рейли, нас пригласили сходить с ротой на операцию  “Harvest Moon”. Я ожидал увидеть знакомые картины былых  баталий — подсвеченные разрывами снарядов и бомб атаки на вражеские твердыни, артиллерийскую канонаду, рев танков и боевых машин, рокот пулеметных и автоматных очередей. Короче, все то, что делает боевую операцию для военного человека волнующим и  интересным занятием.

Но поздним вечером, когда цепочки взводных колонн потянулись из Рейли на юг, над Марджой висела такая же тишина, как и в ночь накануне. Пройдя несколько километров по заросшим колючками глинистым пространствам, мы перешли вброд широкий канал и заночевали на маленьком FOBe. Окруженное высоким глинобитным дувалом домовладение приняло на привал два взвода. Пять часов оказалось достаточно, чтобы вздремнуть в спальнике на утрамбованной площадке,  подсушить обувь и одежду. В четыре часа утра мы снова двинулись на юг и через пять минут снова  окунулись на ту же глубину в тот же самый канал.

Бесплодные земли кончились, и мы, наконец-то, ступили на бескрайние поля опиумного мака. Не потому, что хотелось от души потоптать эту гадость. Просто, по проложенным вдоль каналов дорогам ходить нельзя – они постоянно минируются противником. Вдобавок,  стандартная тактика талибов  заключается в том, чтобы огнем с нескольких направлений загнать противника на мины. На узкой дороге между двух глубоких каналов добиться  этого проще простого. А на широком маковом поле  — нет.

Конечно, ходьба по жаре, обыски местных лачуг и беспрестанное скаканье через каналы – не самое приятное времяпровождение. Но зато позволяет выявить поразительное   чувство юмора там, где найти его совсем не ожидаешь. Пример.  Единственный за три дня раз  останавливаемся на привал не на солнце, а в приятном садике. Расслабившись, ехидно спрашиваем почтенного  сержанта:

— Ганни (он в звании Gunnery Sergeant), не хочешь здесь поселиться после войны?

— Почему бы и нет, — спокойно ответствует он.

— А что делать на старости лет в этих местах будешь?

— Дом построю, накопаю вокруг него каналов и буду через них прыгать…

А операция тем временем шла своим ходом. Все встречающиеся по пути дома тщательно обследовались саперами. Искали оружие, боеприпасы и наркотики. То, что росло на полях, наркотиками не считалось. И эту странность придумали не американцы.

Дело в том, что морпехи подчиняются здесь законам Афганистана. А по ним, все действия, проводимые с частной собственностью местных граждан должны проводиться афганскими представителями. Найденный гашиш и коноплю сжигают только афганские солдаты, захваченный со складом боеприпасов пособник талибов немедленно передается в руки афганских правоохранительных органов. Правда, легковушку с четырьмя талибами, запоздало пытавшимися выскользнуть  из зоны проведения операции, все-таки уделали  ракетой с американского вертолета.

Почему все делается так деликатно, мне объяснил чуть позже командир роты. Опыт операций прошедших лет в Мардже  показал, что посягательство на местные маковые кущи неизменно вызывает здесь всплеск народного гнева. Причем, гнев этот хорошо вооружен. Поэтому, морпехи получили категоричный приказ — не шуметь и не стрелять первыми. Ни в коем случае. И не портить отношения с местными. Отзывчивость коренного населения с давних пор не вызывала у меня иллюзий. А вот идея ловить талибов  «на живца» стала откровением. Насколько она правильна, судить не буду, но именно ходьба колоннами требует привлечения гораздо большего числа войск. Так, что «девятый вал» здесь оказался велик, но ласков.

Хотя, и прежняя тактика, подразумевавшая преобладание мер принуждения, успеха здесь тоже не имела. Еще в 2008 году афганские власти попытались самостоятельно уничтожить вредные посевы в Мардже. Местное население, естественно, взялось за оружие и, вместе с талибами выгнало оттуда команды по уничтожению посевов опиатов.

В 2010 году к делу привлекли морскую пехоту и нагнали первую «волну». Началась операция «Моштарак» с задачей силой изгнать талибов из Марджи. И вот, что получилось.

ОПЕРАЦИЯ «МОШТАРАК»

От предыдущих операций «Моштарак»  отличало то, что из семи с половиной тысяч ее участников 60 процентов составлял афганский контингент – беспрецедентное  на тот  момент соотношение. Писали, что каждую роту морпехов будет сопровождать рота афганской армии, десантируются американцы и афганцы с одних вертолетов, а командуют всеми одновременно два генерала —  американский и афганский.

12 февраля 2010 года, после захвата ключевых точек, в том числе и Five Points, и создания опорных пунктов в тылу противника, 2-я бригада морской пехоты США и части афганской армии начали крупнейшую на тот момент войсковую операцию. В день Святого Валентина примерно 3,5 тысячи морпехов и 1,5 афганских солдат принялась выживать талибов с маковых полей Марджи.

Первая волна наступающих войск высадилась в Мардже в два часа ночи с транспортных CH-53 Super Stallion под прикрытием «харриеров» и «кобр». Под покровом ночи в разных частях этого района десантировались еще несколько «волн» войск. Ожидали серьезной битвы — разведка еще до операции доложила, что в Марджу из Пакистана прибыли опытные командиры талибов, чтобы на месте руководить обороной. Но сначала наступающие войска не встретили никакого сопротивления. Стали подозревать, что талибы просто ушли из района боевых действий через  «прорехи» между блоками.

На рассвете в Марджу, преодолевая каналы с помощью мобильных мостов, вошли еще  несколько подразделений американских и афганских войск. За ними шли примерно полтысячи полицейских (paramilitary police). Еще примерно 5 тыс. британских, датских и афганских военнослужащих вошли в северную часть уезда Нади Али.

На следующий день после начала операции, в статье Christian Science Monitor,  битву за Марджу сравнили с боями за иракский город Фаллуджу в 2005 году. Как заявил агентству Reuters капитан Райан Спаркс: «… В Фаллудже бои шли так же интенсивно. Но там мы начали с севера, и пошли на юг. В Мардже мы заходим с разных точек и продвигаемся к центру, поэтому огонь по нам ведут отовсюду».

В свою очередь, командир талибов в Мардже Мулла Ахунд настаивал, что его бойцы теснят наступающих. Он заявил, что целью этой операции для США является спасти лицо в условиях поражения в войне в Афганистане. По его словам, «десятки иностранных солдат погибли на минах, а мы уничтожили много бронетехники».

А корреспондент Washington Post писал с места событий:  «тяжелые машины разминирования и танки пробьют путь через окружавшие город поля самодельных мин». Возник вопрос – откуда в Мардже взялся город?

Из брифингов для прессы. Еще 2 февраля 2010 года  представители морской пехоты США заявили, что целью  одной из крупнейших военных операций коалиционных сил на юге Афганистана, является крупный город. В «крупнейшем населенном пункте, находящемся под контролем талибов» с населением в 80 тыс. человек,  освободителей поджидали от 400 до 1000 повстанцев. А 14 февраля, на второй день наступления, официальный представитель группировки морской пехоты США лейтенант Джош Дайддемс (Josh Diddams) сообщал о том, что морпехи заняли «большую часть города»,  а повстанцы удерживают отдельные «пригороды». Позднее, в одном репортаже даже описывались «три базара в городе площадью в 200 кв. километров». «Городок», судя по всему, был больше столицы США.

А уже 22-го февраля введенная в заблуждение газета Washington Post язвительно сообщила, что одной из целей решения о наступлении на Марджу было поразить общественное мнение в США эффективностью действий американских войск в Афганистане, продемонстрировав, что они способны добиться «крупной и громкой победы».

Губернатор Гильменда Мохаммад Мангал заявлял, что органы власти для освобождаемой территории готовы, а с войсками идет 2 тысячи полицейских для того, чтобы обеспечить безопасность. С новой администрацией, по идее, должны придти школы, больницы и рабочие места.

По плану, сразу после зачистки центральной части Марджи от талибов, здесь должны были организовать  «офис по стабилизации», в который вошли бы британские и американские дипломаты и участники группы по восстановлению инфраструктуры района. Марджу выделили из Нади Али в отдельный уезд. Первым главой уезда стал афганец, вернувший в Афганистан после 15 лет жизни в Германии. К началу операции морпехи уже определили десятки неотложных проектов для помощи местному населению, от ремонта больниц до бурения скважин и получили разрешение потратить на это более 800 тысяч долларов.

Но Марджа не хотела покоряться. Бои продолжались и весной и летом. Прибывший в июне батальон морской пехоты, за семь месяцев потерял 18 человек. 10 человек было убито в батальоне, воевавшем с февраля. Для любой страны это тяжелые потери.

К сентябрю 2010 года положение несколько улучшилось. Талибам не удалось сорвать парламентские выборы, как они обещали, и это повлияло на настроения многих местных жителей.

Но в конце октября 2010 года жители Марджи заявили, что жизнь в уезде стала «опасной, как никогда». По данным неправительственных организаций, число нападений талибов подскочило с 620 в 2009 до 1387 в 2010 (на 124%).

В годовщину операции «Моштарак» корреспондент Stars and Stripes Нэнси Монтгомери была не очень оптимистична. «Ожидалось, что это будет короткой атакой с последующим  разворачиванием органов власти на местах. Вышло все совсем по-другому».

Меня такой результат не сильно удивил. В 1980-е Марджа была так же недоступна для центральной власти, как и сейчас. Помнится, еще в начале 1987 года почти каждую ночь в нашем гарнизоне ревела сирена тревоги и рвались пущенные из Марджи реактивные снаряды. «Маленькая Америка» тогда активно доказывала, что ей не нравится соседство воинов-интернационалистов. Под конец, совместными усилиями афганской пехоты и советской артиллерии, «ракетчиков» утихомирили,  но народная власть сюда так и не вошла.

“Harvest Moon”

Три дня проведения операции “Harvest Moon” я видел все глазами рядового. По возвращении в Рейли, мои впечатления дополнились некоторыми фактическими данными, а участники событий рассказали, что, на самом деле могло нас ожидать в полях Марджи.

“Harvest Moon” – первая в ряду операций по расширению  так называемых «пузырей безопасности»(“security bubble”). Площадь проведения операции составляла примерно 30 квадратных километров.

Время было выбрано тоже не случайно. Урожай опиатов созрел и местные земледельцы, отложив в сторону «калаши» и РПГ вышли в поля на тяжкий труд — надрезать созревшие маковые головки. В этот период строптивые жители Марджи становятся гораздо менее склонны к агрессии, что и учли для определения срока начала операции.

В операции было задействовано 3 батальона морской пехоты из Marine Regimental Combat Team 1.Основную задачу выполняли роты «нашего» 2-го батальона, общим  числом примерно в 300 бойцов. Они  выдвинулись на несколько километров на юг за линию существующих вдоль границы «пузыря безопасности» FOBов и еще на несколько километров расширили «пузырь безопасности». Еще два батальона стояли на блоках по флангам.

После возвращения были развеяны и наши заблуждения относительно кажущейся пассивности талибов. Командир роты, капитан Фрэнк Миз (Frank Mease)  объяснил: «Нас сейчас просто было много. Если бы туда, где мы были, вы пошли просто со взводом, бой с талибами я бы вам гарантировал почти стопроцентно».

«Вообще, если отойти километра на три к югу от главной дороги, вы непременно нарветесь на обстрел», — дополнил командира капрал Лукас Уотсон из второго взвода. По его словам, на этих рубежах ему почти каждую неделю приходится участвовать в перестрелках с талибами.

По его словам, в зоне ответственности его роты действует 20-30 активных боевиков. Состав их группы так оптимизирован, что лишних людей нет и у  каждого боевика   своя  задача. Отсутствие резервов регулярно приводит к курьезам. По словам капитана Миза, стоит его бойцам выбить из этого «оркестрика» хотя бы двух или четырех участников, активность всей группы резко падает до тех пор, пока талибы не находят замены павшим товарищам.

Во время операции нам деликатно не сообщали еще об одной неудавшейся уловке противника. На одном из полей идущий в соседней колонне капрал Уолкер случайно наступил на желтую канистру. И все бы ничего, только воткнутая рядом длинная палка у опытных бойцов вызвала подозрение. Оперативно проверили соседнее здание. Оттуда к канистре тянулись проводки, а через отверстие в стене подрывник  ждал, когда к ориентиру-палке подойдет как можно больше народа.

Вообще, у саперов на операции работы хватало. Все время проведения операции сопровождалось хлопками управляемых подрывов всякого рода запрещенных и подозрительных предметов.

В отношении хода освобождения Марджи. Когда, чуть более года назад, морпехи пришли в Марджу, под их контролем находилась лишь дорога, по которой шло снабжение войск. Через три месяца, они уже создали первую линию FOBов, которые образовали  первичный «пузырь безопасности». И “Harvest Moon” – не последняя операция по его расширению. Внутри «пузыря» постоянно, днем и ночью проводится совместное с афганцами патрулирование. Цель —  не допустить возвращения талибов и поиск тайников с оружием и ВВ, а также химикатов для производства героина.

Постепенное и максимально безболезненное для населения расширение зоны безопасности, для войск его осуществляющих, безболезненным не является. На исходе третьего дня, пройдя около 15 километров и добравшись до последнего FOBа,  мы услышали , как , невдалеке за дувалом раздался взрыв. Через мгновенье по рации сообщили, что на заложенной в кромке канала мине подорвался пулеметчик Кларк Кавалир. Вся наша колонна переходила этот самый канал в одном месте. Но капрал Кавалир был невысок ростом, нес тяжелую ношу, и нога его ступила на край чуть ниже других…

Земля и небо Марджи и на этот раз послужило талибам. В одном из батальонов на подрыве «ошкоша» погиб его экипаж – три человека. У нас, помимо тяжелораненого Кавалира, еще четыре человека получили ранения и контузии разной степени тяжести. За три жарких дня несколько морпехов были эвакуированы с тепловыми ударами.

Так, что строптивая Марджа пока продолжает активно сопротивляться вмешательству посторонних в свои темные делишки. И кто знает, сколько еще «приливов» выдержат дамбы «Маленькой Америки».

Вадим ФЕРСОВИЧ

фото Роман ГЕНН(США)

Полная версия очерка напечатана в журналах «Братишка» и «Морской пехотинец»

Перепечатка всего текста или его части только с ссылкой на The Charge